admin

Рисунок

Вспомните пушкинские строки из «Медного всадника»:

И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла…


Пушкин увидел самое характерное в архитектурном облике Петербурга — пропорциональность форм и гармоническое сочетание перспективных планов.

Пропорциональность, связанная с выявлением характерных черт, входит как необходимое условие в любое художественное произведение. Посмотрите портреты, созданные великими мастерами. В каждом человеке они находили живые пропорции, которые выражают не только внешние черты, но и определенные характерные особенности модели.

В самом деле, пропорции и характер изображения всегда неразрывны. Дети, увидев высокого человека, говорят: «Дядя Степа»! — не только потому, что им полюбился и запомнился характер героя из книжки Михалкова, но и потому, что они ясно восприняли всю его фигуру — особенную, характерную пропорциональность человека, который был выше всех и виден отовсюду.

По улице идут машины: маленький «Москвич», тяжелый самосвал, многооконный троллейбус. Посмотрите внимательно. У каждой машины есть своя, наиболее целесообразная, так сказать, рабочая пропорция. Она построена так, чтобы оправдывать свое назначение: брать грузы или возить пассажиров. Но есть в этих машинах и другое, эстетическое качество, которое позволяет нам сказать: «Красивая машина!» Оно заключено в соразмерности форм, в сочетании высот кабины и кузова, его длины и ширины, иными словами — в гармонии, пропорциях. Если поставить кузов «Москвича» на раму самосвала, сразу нарушатся и рабочие, и эстетические пропорции, вполне сложившиеся для каждого вида машин. Пропорции — это органическая целесообразность внешней формы в связи с ее внутренним назначением и содержанием.

Самосвал рядом с трехтонкой кажется внушительным, по сравнению с «Москвичом» — огромным, а с мотоциклом — великаном. Но вот самосвал подъехал под ковш экскаватора и сам стал казаться маленьким. Машины, конечно, оставались такими, какими они были, но каждый раз изменялись их пропорциональные соотношения.

Однажды девочка взглянула на детскую библиотеку, в которой каждую неделю брала новые книги, и удивленно воскликнула: «Оказывается, наша библиотека в маленьком доме, а я-то думала, что он большой!» Что же произошло? Дом, в котором находится библиотека, ничуть не изменился. Но рядом с ним выросли два новых многоэтажных корпуса.

Глядя на различные предметы, мы непроизвольно сравниваем их по величине и форме. Этой естественной способностью человек часто пользуется бессознательно, не замечая всей сложности самого процесса выбора и оценки явлений. Если бы у нас не было этой способности, которая позволяет нам свободно ориентироваться в пространстве, словно на лету определять соотношения предметов по их величине, мы не могли бы сделать ни шагу среди бесконечного множества предметов и явлений внешнего мира. Но в быту мы не думаем об этом и никогда почти не обращаем внимания на пластические стороны окружающих нас предметов — на форму, цвет, пропорции.

Мы часто оцениваем вещи лишь по их практическому применению: молоток — чтобы заколачивать гвозди, кастрюли — варить, стул — сидеть на нем и т. д. Однако если нужно нарисовать, допустим, чайник, то мысль о его бытовом назначении отступает на второй план. Вы обратите внимание на его форму, пропорции и другие признаки внешнего вида. Язык искусства рисунка, живописи основывается на видении пластических качеств натуры. Творчество развивает эту естественную способность человека, раскрывает огромные возможности, скрытые в нем.

Вы, наверное, видели иллюстрацию к «Дон-Кихоту» Сервантеса: высокий рыцарь с копьем и щитом на тощей лошади, а рядом с ним восседает на сером ослике толстый и круглый добряк. От вечернего солнца ложатся на дорогу две тени — одна длинная, другая короткая. Вы, конечно, узнали бы изображаемых людей по их теням. Это же Дон-Кихот и Санчо Панса! Не говоря уже об историческом, художественном и философском смысле романа Сервантеса, заметим здесь, что обе фигуры наделены замечательными и характерными пропорциями, которые усиливаются благодаря их сопоставлению, так сказать, в двойном портрете. Художник Доре, иллюстрировавший Сервантеса, великолепно выявил пластический смысл, заключенный в рыцаре печального образа и в его оруженосце.